Рынок земли стартует с июля 2021 года. Кто выиграет от реформы и какие риски он таит – комментарий главы Ристон Холдинга Вадима Нестеренко в интервью изданию «Корреспондент»

– Вадим Григорьевич, что Вы думаете по поводу активно обсуждаемых в стране законов о рынке земли?

– Если говорить о наших законах, то у них в названиях и в преамбуле всегда заложены правильные идеи. Но когда начинаешь читать текст с карандашом в руках – видишь, что дьявол кроется в деталях…

Принятый в Раде 28 апреля законопроект 2194 комментировать пока невозможно. Идея его правильная – вернуть землю в распоряжение ОТГ. Но наши законы – это всегда законы о лазейках. Нужна публикация окончательной редакции закона, с ней должны тщательно поработать юристы холдинга. Я из опыта своей работы в Верховной Раде скажу, что такие “скользкие” законы переписываются и уточняются в день голосования, вносятся поправки с голоса, потом уже проголосованный закон окончательно готовят к итоговой публикации. Поэтому что там будет в этом законе, пока точно никто не знает, какие-то детали и нюансы могут всплыть и через год. Это в традиции нашей Рады – сотни раз менять формулировки, всех запутать, а потом садиться и все хором возмущаться, что документ получился некачественным.

Меня больше интересует тот законопроект, который уже прошел Кабмин, но не дошел до ВР – о консолидации земельных массивов, закон, который позволит “укрупнять угодья до экономически обоснованного уровня” и дает право собственнику земельного участка требовать обмена соседнего участка на равноценный, в том числе, через суд.

Сама идея этого закона правильная и актуальная. Объясню на примере. Четверть века назад, когда наше хозяйство Орельская первым в области прошло путь от колхоза к агрофирме, бывшие колхозники передали в управление свои земельные паи. Тогда они еще имели на руках не госакты на землю, а сертификаты. Напомню, сертификат просто подтверждает право на пай, а госакт выделяет эту землю в натуре, с конкретными координатами и кадастровым номером.

Сертификат был полезен тем, что позволял людям на своей земле начинать собственный бизнес, формировать частные предприятия. А госакт изначально закладывал в эту историю будущие конфликты, ведь в итоге все бывшие колхозные земельные массивы превратились в лоскутное одеяло, в шахматную доску из клеточек разных собственников. Планы и желания у собственников паев со временем меняются, люди объединяют паи для общего хозяйствования, потом расходятся, возникают новые конфигурации. Если бы земельный пай не выделяли в натуре, тогда хоть каждый год можно было бы спокойно меняться, но сохранить при этом целостность земельного массива. Это важно в том числе и с точки зрения стоимости этого массива – земля тем дороже, чем эффективнее ее можно использовать. И большое поле из 20 паев всегда эффективнее, чем три пая, разбросанных по разным местам этого поля. Но у нас все получилось наоборот, и эту проблему нужно решать в законодательном поле.

Поэтому я приветствую саму идею законопроекта по консолидации земель сельхозназначения. Но что в нем будет записано, какие механизмы в него заложат – это уже другой вопрос.

– Как думаете, возможность продавать паи вызовет у селян ажиотаж и конфликты?

– Отмененный мораторий на продажу земли, помимо прочего, содержал в себе превентивную защиту собственников паев от их отчуждения каким-либо мошенническим способом. Безусловно, теперь эта защита будет снята. Я предвижу массу попыток отобрать у людей паи через электронный реестр, с использованием поддельных решений судов и тому подобного. Особенно это затронет категорию одиноких и пожилых владельцев земли, у которых нет молодых и грамотных родственников, готовых подставить плечо в судебно-криминальных разборках. И конечно, большое количество таких “криминальных” паев вывалится на рынок, сбивая цены.

Вообще, в нашей стране право собственности – вещь очень размытая и нечеткая. Если у тебя нет возможности бороться за свою собственность разными методами, с привлечением достаточного ресурса, то можешь лишиться ее очень даже быстро.

А если брать ситуацию в целом, я не вижу в ближайшее время большой массы желающих продать землю. Можно предполагать, что в первый год активничать с продажами будет до 5% собственников паев. Люди наивно верят в то, что они выручат за свой пай огромные деньги, поэтому спешить не будут, будут присматриваться и прицениваться. Потребуется год-два, чтобы земельный рынок устоялся, чтобы владельцы паев убедились в том, что цена на землю вот такая и другой не будет.

Уже есть масса примеров, как к нам в хозяйства приходят люди со словами “хотим продать пай”. Спрашиваем: а что вы за него хотите? Отвечают, мол, хотим за пай купить квартиру, машину и еще какой-то ларек поставить для собственного бизнеса. Понятное дело, что никакой пай таких денег не стоит.

– Есть ли какая-то угроза от мошенничеств с паями для крупного агробизнеса? Например, на большом земельном массиве вашего агрохозяйства кто-то выкупит два-три пая и заявит, что будет вести там собственный бизнес. Создаст ли это проблемы?

– Допускаю. И скорее всего эти паи по дешевке и по несколько штук на каждом большом поле будут выкупать “специализированные организации”. Чтобы не назвать их рейдерскими – назову юридическими. Выкупать будут, конечно, не для выращивания овощей, а чтобы создать проблему обрабатывающему поле агрохозяйству. И потом эту проблему будут “продавать” агрохозяйству, чтобы выкупало паи уже по другой цене. Такое вполне может быть.